Это мой первый опыт прослушивания творчества Пиро в объёмах полноформатного альбома. Безумно интересно.
Для начала скажу, что все мои ожидания и опасения оправдались.
Музыка Пиро обычно не музыкальна. Когда ты вкладываешь в музыку смыслы, идею, сюжет, важно сохранить коннект ритмического рисунка с инструменталом, важно, чтобы это было единым монолитом. Если тот же Сода не справился с реализацией цельной идеи, сохранив музыку, Пиро не справился с музыкальностью на большинстве треков. Я понимаю, что это особенность его стиля, но, во-первых, такой стиль субъективно мне не близок, во-вторых, в каких-то треках эта монолитность есть, и получаются очень красивые песни. Создаётся странный контраст.
И ещё одна проблема альбома – сведение. Странно и досадно, что человек, столько лет являющийся востребованным в своей нише и очень кропотливо относящийся к тексту, не удосужился на альбоме со столь большой идеей соблюсти все технические аспекты.
Сильнейшая и вкуснейшая сторона работы, конечно, текст. То, насколько уместно звучат многочисленные метафоры и отсылки, в какие образы заворачивается смысл, как поэтично и многосторонне раскрывается свою идею – моё почтение. А в чём, собственно, смысл и идея?
Как писал Пиро: «…Эпический герой берет на себя всю полноту ответственности за несовершенство земного бытия и тем самым преодолевает трагедию отчужденности индивидуального сознания от исторического хода событий… »
Взаимосвязаны между собой два столпа, на которых стоит концепция: великая вина и тёмная сторона Бога. Я не хочу заниматься пересказыванием альбома, скорее, хочу попытаться объяснить, как я это всё увидел и добавить разъяснений Флома, с которыми я согласен или которые я додумал. Для меня это всё уже слилось в одну картину.
Уходя от "индивидуального" сознания, в котором герой "не слышит" мир вокруг, он приходит к другой крайности – взваливает на себя одного вину за все человеческие грехи. К слову, для героя в людях нет ничего хорошего, и во всём происходящем мраке он считает виноватым себя перед Богом. Из самого "милого", за что он себя винит – ГУЛАГ и расстрел Романовых.
В начале я сам задал вопрос из разряда: "че за бред, как это вообще, в чём причина?". Вероятно, с одной стороны, в гипертрофированной коллективной вине, хоть герой и говорит: "чушь собачья – коллективная вина". Но это, полагаю, что-то около диалектического материализма: противоположные понятия не только взаимоисключающие, но и перетекающие друг в друга.
С другой стороны, с этим переплетаются грехи предков, что ложатся на плечи потомков. Ведь со стопроцентной вероятностью у каждого из нас в предках был человек, который либо сделал что-то плохое, либо допустил, чтобы это сделали. Просто стоял и смотрел, например. Бездействие – тоже действие.
С третьей, сюда же приплетается первородный грех: в хриастианской парадигме человек рождается с грехом, в наследие от первых людей, изгнанных из Рая.
Потом же происходит неожиданный поворот: личная вина за грехи человечества трансформируется в личную ответственность за кару грешников. Герой видит себя в своей больной голове “избранным”, которому дозволительно покарать грешников, “повесить на кресты Пилата и Варавву”, спуститься в ад, чтобы истребить грешные души и там. Всё это – ради прощения, чтобы великая вина наконец отпустила его.
Но и это не помогает. Тогда герой находит другой выход. Бездумно молиться и каяться, чтобы получить прощения. Не зря в “похвале бичам” делается отсылка на флагеллантов, которые искупали грехи через страдания. Пока человек молится, пока чувствует боль и агонию за все грехи человеческие, он не в силах мыслить, то есть не в силах существовать (отсылка на знаменитое “Мыслю, следовательно, существую”). А если он не существует, то он и не виноват перед Богом за грехи человеческие, да?
Но как раз через способность мыслить и осмыслять к герою и приходит облегчение. Толчком к этому становится достаточно мрачный момент: мальчик спрашивает у героя, почему его маму “кладут в коробку деревянную”. Отсюда можно отсчитывать осмысление тёмной стороны Бога как, с одной стороны, воли Божьей на страшные события, происходящие на протяжении всей истории человечества, а с другой... вот сейчас мы и узнаем.
Первой к герою приходит мысль о том, что в происходящих событиях наравне с ответственностью человека имеет место благоволение судьбы, воля Божья. Великая вина, наконец-то, перестаёт мучать его.
Но этого мало. Переосмыслению подлежит концепция Бога и его воли. И тут очень многое завязано на силе слова и имени как сосуде, в котором содержится суть. По ходу альбома мы встречаем две любопытных строки, связанные между собой: "Люди – пешки в игре Богов, Боги – ферзи в игре людей” и "Меняя коннотации словам | Играя с коммутацией идей, дарю мутации богам”. Говорится о людях, которые могут видоизменять Бога как концепцию, играясь с силой слова.
Но это приводит к последствиям. Герой не может осмыслить и полюбить Бога в истинном обличии, потому что не может произнести его настоящее имя – Тетраграмматон, вероятно. То есть, не умея произнести имя Бога, он произносит не его имя, следовательно, Бог как идея у него искажен, мутирован. Он хочет признаться в любви Богу, но произносит не Его имя.
Далее имя начинает играть ещё большую роль. Начинает упоминаться Тень Имени Христа. Тут нам потребуется несколько строк из разных песен, чтобы сложился пазл:
"Если читать наоборот имя Христа, то в нём окажется сто сорок тысяч букв"
– в откровении Иоанна Богослова упоминаются 144 тысячи избранных, которые будут спасены в конце времён. “Читать наоборот” можно сравнить как раз с тенью, ибо оно показывает изображение “наоборот”, как зеркало. Но почему же 140 тысяч, а не 144 тысячи? Это как раз символ неполноценности понимания Бога из-за игры с силой слова, произношения не Его имени, о чём я говорил до этого.
"и в Тени Имени укрыл Сын человеческий
Своих никак не умирающих детей”
Складывается логическая цепь?
Люди укрылись в Тени Имени Христа. По факту, они и есть эта Тень. Люди – та самая тёмная сторона Бога. То есть, по сути, люди – это Бог, а Бог – это люди. И Бог истинный гораздо больше, чем боги, которых придумали люди.
Это – две основные линии, которые я попытался раскрыть, как я это вижу, в силу возможностей и житейского опыта. Скорее всего, я все свои мысли и наблюдения не написал. Но я даже не буду пытаться охватить всё, это невозможно из-за недостатка моей эрудиции и очень грамотно построенного повествования.
Во-первых, помимо основных нитей, там есть и дополнительные, например, про осмысление смерти или нездоровые отношения. Такие маленькие сюжетные линии, как каждый отдельный волос, формируют две “пряди”: идеи великой вины и тёмной стороны Бога, которые сплетаются в одну косу – общий концепт альбома.
Во-вторых, несмотря на достаточно конкретное описание происходящего, текст можно воспринимать совершенно по-разному. И, соответственно, по-разному подходить к пониманию нарративов работы.
Теперь, напоследок, можно подумать, что же мы видим на обложке. Два предположения, что появляются сразу: либо образ человечества, тянущегося за короной, как за символом власти, и тем самым обрекающего себя на кучу страшных вещей; либо образ героя, который в губит себя в великой вине. Но что тогда корона?
Я думаю, что изображённый скелет – это герой. Если же посмотреть на обложку, то можно увидеть, что корона отбрасывает тень, а скелет – нет. Помните про Тень Имени Христа? Уловили связь?
Корона – это Бог.
Если связать это со строками “Люди – пешки в игре Богов, Боги – ферзи в игре людей” и “Меняя коннотации словам | Играя с коммутацией идей, дарю мутации богам”, то получится, что Бог для героя дарит власть. Он как бы видоизменяет Бога с помощью слова, имея власть над идеей Бога, поэтому он и изображён как корона.
Столько символов, отсылок, сравнений я не видел в музыке, наверное, никогда. Но музыка тут не вмещает всю суть творчества Пирокинезиса, как глиняный горшок не может вместить поднявшеесяя тесто. Только тут ещё вдобавок ломается сама форма, музыка перестаёт быть музыкой.
Любопытно, но даже в ходе написания рецензии я читал тексты без музыки, и это помогало мне лучше вникнуть в каждую строчку.
Я понимаю, что, не будь у Пиро формата песен, он бы так и остался андеграундом, такое сейчас время. Но, всё-таки, я вижу Пирокинезиса не музыкантом, а поэтом, и конкретно в данном случае эти понятия взаимоисключающие.